Филиппенко был ведущим этого вечера. Сначала он зачитал куски из «Взрослой дочери», потом – фрагменты из «Памятника неизвестному стиляге», а затем вызвал Ежа:

– Вот у нас тут есть человек, который поддерживает эту культуру…

Валерка смущённо пробормотал несколько общих фраз, потом подошёл к Славкину, поблагодарил его за книгу, сказал, что уже читал отрывки, опубликованные в журнале «Юность», и что они ему очень понравились. Пока Ёж говорил всё это, Славкин подписывал ему книгу, которую тут же и вручил…

Довелось Ежу поручкаться и с самим Бэмсом, героем пьесы «Взрослая дочь молодого человека».

«Да, я знал настоящего Бэмса, – вспоминал Валерка. – Мы с ним познакомились 8 января 1994 году в „Пилоте”, где отмечался день рождения Элвиса Пресли. Там была большая тусовка. Вдруг смотрю: сквозь толпу пробирается стильный мужик в белой ковбойской шляпе. Думаю: „Это ж кто-то из старых, наверное…” А я видел фотографию Бэмса в „Юности”, где он был в той же белой шляпе и в белом костюме. Я подошёл к нему:

– Здрасте!

– Здрасте!

– Вы – Бэмс?

– Откуда вы меня знаете?

– Да я в „Юности” о вас читал…

– Да, это я. Вот пришёл посмотреть, как у вас тут дела…

Потом мы несколько раз перезванивались, но встретиться больше не довелось: то он болел, то мы были на гастролях. Судя по номеру телефона, он жил где-то в районе «Беговой» или «Полежаевской». А прожил он недолго, умер вскоре после нашей встречи. Саша Филиппенко мне потом сказал, что его зарезали. Всё это очень странно, потому что жил он бедно и взять у него, кроме плакатов Элвиса Пресли, было нечего…»

Однажды в газете Moscow Times появилось сообщение, что в кафе «Маргарита» можно увидеть и услышать легендарный ансамбль «Мистер Твистер». И тогда в «Маргариту» зачастили иностранные корреспонденты.

Впрочем, многих иностранцев сюда привёл Усманов. Его номер телефона, оказывается, передавался из рук в руки, переписывался из одной телефонной книжки в другую, и многих выезжающих в Советский Союз журналистов и просто туристов тогда просвещали:

– Вот этот малый знает язык, он тебя может и по Москве провести, и на концерт сводить.

Люди приезжали в Москву и звонили Олегу:

– Хэлло! Мне говорил Макс, который был у вас в прошлом году, что ты можешь на концерт сводить?

– Да, конечно! Приходи!

– А кстати, он тебе передал парочку свежих номеров журнала Guitar Player.

– О! Спасибо!

А бывало, Олегу привозили пластинки и кассеты с записью рокабилли и совершенно незнакомые ему люди.

«Одна чувиха из Норвегии, – вспоминал Усманов, – взяла у нас интервью, а потом однажды звонят мне в дверь:

– Вас зовут Олег? Вам просили передать пластинку Элвиса Пресли, двойной альбом Бадди Холли и двойной альбом Билла Хэйли…

А как-то в Сочи я познакомился с одной американкой, и она мне стала целенаправленно слать кассеты с записями рокабилли. Это было очень кстати, потому что все тогда везли из-за границы пластинки с хеви-метал, а с рок-н-роллом или рокабилли не вёз никто, и найти ничего было нельзя.

Когда мы только начинали, меня очень интересовали корневые вещи, например архаичный блюз. Я лет пять искал записи сельского американского блюза, но их невозможно было найти. Ёж свёл меня с какими-то людьми из хипповой тусовки, которые дали мне запись на катушке, сказав, что это то, что я ищу. Я послушал, но там оказался какой-то фанк.

Попадись мне записи блюза вовремя, может, я блюзменом стал бы? Но мне попалась чешская пластинка, которая называлась просто „Рок-н-ролл” и на которой какой-то чешский ансамбль играл рок-н-ролльные стандарты: „Fever”, „Memphis”, „Johnny be good” – всё это было так весело и так здорово сделано, с таким напором сыграно и спето, что я отправился по этому пути. Позже до меня дошли записи The Beatles, где они также играли рок-н-ролльную классику типа „Roll over Beethoven”, и я выяснил, что надо искать Чака Берри и какого-то Перкинза. Начал искать – и не нашёл! Потому что опять ни у кого ничего не было! Да и вообще их никто не знал! К Троицкому приехал – и он не знал…»

Эти пластинки помогли значительно расширить репертуар «Мистера Твистера». Кроме того, Олег снабжал записями всю рокабилльную тусовку, и каждую новую пластинку обязательно нёс в «Маргариту». Он мечтал, чтобы рокабилли звучал повсеместно, потому что это добрая и весёлая музыка.

Когда «Маргарита» только открылась, в основном там продавали кофе и пирожные. Но когда пошёл вал посетителей, особенно иностранцев, там стали кормить горячими блюдами, а в баре появились крепкие алкогольные напитки.

«В „Маргарите” в основном пили водку, – вспоминал Ёж. – Там были, конечно, и кофе, и коньяк, но постепенно основным напитком стала водка. Мы брали графинчик и сидели, попивая водку маленькими глотками. И ели картошку с грибами. А бывало, что, скинувшись, покупали целый ящик какого-нибудь хорошего вина. Например, „Арбатского”. Мы распивали его прямо на Патриарших, сидя на лавочке. Разумеется, в Патриаршем пруду происходили ночные купания, хотя это и было запрещено».

Однажды в середине мая, как раз на Валеркин день рождения, Ёж и его приятель Алексей Каневский по прозвищу Степ решили поприкалываться. Они нарядились в шубы, напялили на голову женские парики, а на ноги лыжи и так пошли гулять по ночной Москве.

– И как на это отреагировали прохожие, местные жители? – спросил я у Ежа.

– Да все уже привыкли к нашим подобным чудачествам, – ответил Валера. – И меня, и Лёшку там знала вся округа. Есть такое понятие – «мой квартал». Я жил там и поэтому знал всех, даже последних алкоголиков. Когда начались очереди за спиртным, то именно алкоголики держали охрану у винных магазинов и следили, чтобы всё было в порядке. А бывало, что мне требовалось взять водку по-быстрому, и мои знакомые алкоголики мне её выносили. Они знали, что я музыкант, и относились ко мне с уважением. Там же небольшой райончик, и все друг друга знали. Впрочем, я думаю, что там жители привыкли не столько к нашим чудачествам, сколько к тому, что на Патриарших всё время происходит что-то необычное…

В 1992 году там, где около самих прудов стояла читальня, тоже открылось маленькое кафе. А потом ближе к Садовому кольцу своё заведение открыл Борис Зосимов. Народ перемещался из одной кафешки в другую, тем более что все они работали круглые сутки.

Рокабилльная тусовка на Патриарших существовала только до тех пор, пока там жил Ёж. В разгар буржуйских 1990-х годов здесь появились богатые люди, которые стали скупать всё вокруг. И они после долгих уговоров, переходящих в угрозы, «сплавили» Валеру Лысенко в двухкомнатную квартиру у метро «Улица 1905 года».

«Если бы у меня было несколько десятков тысяч долларов, то я, конечно, свою прежнюю квартиру тогда выкупил бы. Но я не располагал средствами, чтобы жить в пятикомнатной квартире площадью в сто метров и с окнами, выходящими прямо на пруды!» – с грустью говорит Ёж.

Впрочем, «Маргарита» продолжала функционировать. Но музыка там звучала всё реже, и рокабилльного народа собиралось всё меньше. И к XXI веку те шикарные рокабилльные времена остались только в воспоминаниях участников тусовки…

«Мистер Твистер» пережил смутные 1990-е, но, войдя в новый век, разделился на две группы. Название «Мистер Твистер» осталось за Валерием Лысенко, а Олег Усманов собрал ансамбль «Пижоны», с которым отправился в новое путешествие во времени…

Москва Сергея Летова

Театр на Таганке давно уже разделился на две части – любимовскую и губенковскую. Сергей Летов сказал, что будет ждать меня у служебного входа в любимовскую часть театра. Но я, разумеется, всё перепутал. Вместо того чтобы обойти театр слева, обошёл справа и попал в губенковский вход.

– Вам кого? – строго спросил вахтёр.

Я понял, что ошибся.

– Кого вам?! – суровым басом повторил вахтёр свой вопрос.